Частный детектив Выпуск 4 - Страница 127

127

Мейсон кивком одобрил действия Дрейка и спросил:

– Он действительно сумеет быстро убрать своих людей, Пол?

– Через четверть часа, Перри.

– Ну что ж, прекрасно, – улыбнулся Мейсон.

– Что же тут прекрасного, Перри! – с раздражением заметил Пол Дрейк. – Ты действительно с причудами. Вначале мы как угорелые срываемся с места и мчимся в Новый Орлеан за твоей девицей, нанимаем местных ребят, организовываем через них тотальную слежку, а затем, когда ребята поработали всего лишь четыре часа, мы их рассчитываем и требуем свернуть всю работу. Хоть убей меня, не пойму, в чем тут дело.

– Да в том, что мы уже узнали все, что нам было нужно.

– Хорошо, тогда зачем такая спешка? Зачем снимать людей с работы, тем более что заплатили мы им за полные сутки – такой был договор? Глядишь, и еще чего–нибудь накопали бы.

– Дело в том, Пол, – сказал адвокат, раскуривая сигарету, – что к Нелли Конуэй должен с минуты на минуту зайти один посетитель. Если полиция выйдет на нее так же, как и мы, они могут наткнуться на местных ребят, быстренько расколют их, немного потрясут, а те им дадут словесное описание посетителя, что было бы очень нежелательно. А если они не увидят этого посетителя, то и выкладывать им будет нечего. Понятно сейчас?

– Я смотрю, что тебе доподлинно известно, что и как произойдет, – саркастически заметил Дрейк.

– Известно.

– Так, может, ты и знаешь, кто этот посетитель? Тот, о котором ты не хочешь, чтобы узнала полиция.

– Знаю.

– Ну и я знаю. Хочешь угадаю? Натан Бейн.

– Ошибаешься, Пол.

– Тогда кто же?

– Некто по имени Перри Мейсон, – эффектно закончил адвокат.

Глава 10

После полуночи Французский квартал Нового Орлеана полностью преображается, приобретая черты неповторимой, присущей только этому старинному городу на Восточном побережье индивидуальности. Ночные гуляки, оставив своих спутниц на тротуаре у дверей ресторана или бара, отправляются за припаркованной где–то неподалеку машиной. Подогнав ее к входу, водитель, к своему глубокому удивлению, не обнаруживает подруги на месте. Она, как оказывается, вместо терпеливого ожидания на тротуаре смело бросается куда–то вниз по извилистой, с односторонним движением улице в поисках местечка, где можно было бы перехватить «на посошок». Раздраженный вероломством своей подруги, мужчина, разумеется, резко нажимает на клаксон, призывая назад исчезнувшую невесть куда беглянку. Тем временем его машина уже заблокировала узкую, полузадушенную улицу. Застрявший за ним автомобиль пока еще вежливо, но достаточно настойчиво напоминает о себе двумя–тремя клаксонными гудками. В ответ раздается протестующая клаксонная трель – разве этот болван сзади не видит, что отнюдь не ради собственного удовольствия перекрыл движение потерявший свою ветреную подругу водитель!

Пробка растет как на дрожжах. Каждый новый водитель считает своим долгом ненавязчиво, время от времени, напомнить о своем существовании коротким гудком, но в какой–то момент терпение у них лопается, и все застрявшие по вине этого недоумка впереди начинают вместе оглушительный клаксонный концерт, требуя освободить улицу. Когда подобное случается, а случается оно почти каждый вечер, гудящий автомобильный рев разрывает в клочья ночную тишину Французского квартала.

Парочки, пошатываясь, прощаются на выходе из ночного клуба, под немузыкальную какофонию обмениваются с новыми знакомыми телефонами, и поскольку они забывают, что другим хочется спать, то их голоса слышны на всю улицу. Прибавьте к этому тех перебравших виски и пива гуляк, которые, издавая дикие вопли, с удовольствием гоняют по тротуару консервные банки, собранные для утренней уборки. Незадолго перед рассветом, когда все понемногу успокаиваются, появляются грохочущие мусоровозы, они с шумом очищают улицу. Измученный, жаждущий тишины жилец во Французском квартале может только мечтать заснуть до шести часов утра. Большинство из них вообще не спит. Протиснувшись через толпу полуночников и обитателей квартала, Мейсон дважды обошел особняк – надо было убедиться, что за домом не следят. Затем он вошел через узкий проход в просторный внутренний дворик колониальных времен, поднялся на второй этаж по винтовой лестнице, украшенной оригинальным деревянным орнаментом. Понятие этажа было условным: дома сто пятьдесят лет назад строились на болотах, поэтому в трезвом состоянии лучше было не смотреть на перекосы пола на этаже: они производили удручающее впечатление. У самой лестницы адвокат заметил табличку «2–А» на слегка приоткрытой двери. В комнате горел свет, и он осторожно посмотрел, нет ли там кого–нибудь. Настольная лампа освещала комнату, на столе, к которому был приставлен маленький стульчик, лежали газеты и журналы. Свет настольной лампы не по–падал на тяжелую портьеру, закрывавшую большие венецианские двери, в тени оставался крохотный балкончик, прилепившийся над тротуаром. Дверь в конце этажа скрипнула. Мейсон услышал осторожные шаги, затем раздался приглушенный вскрик, едва не заставивший его вздрогнуть.

– Вы… как вы сюда попали? – это была Нелли Конуэй.

– Давайте вначале кое–что выясним, – жестко сказал адвокат.

Они вошли в квартиру. Мейсон расположился в кресле и показал Нелли Конуэй на стул.

– Это не займет много времени, – обратился он к ней.

Она на мгновение застыла, подозрительно взглянула на него и инстинктивно схватилась за сумочку, которую держала под мышкой.

– Знаете что, мистер Мейсон, – начала она, – я не вполне понимаю, зачем вы сюда приехали. Я как раз собиралась послать вам деньги.

127